На окраине жизни

Двадцать лет Лена заботилась о своем тяжелобольном внуке, стала его опекуном, сменила четыре места жительства, чтобы Дима, у которого расстройство аутистического спектра и грубая задержка развития, учился и хоть немного социализировался. А теперь ее могут лишить опекунства и забрать парня в психоневрологический интернат. Проблема не в том, что Лена не справляется, не в том, что ослепший Дима представляет опасность для окружающих. Просто в их купленном несколько месяцев назад доме не сделан ремонт.

«Жили прежде в Тверской и в Московской областях – никто к нам особо не ходил, по углам не заглядывал. А в Тульской уже дважды сотрудница опеки у нас побывала. Недовольная. Осмотрелась и говорит: «Ну, не очень». А я ей: «Так вы мне время дайте, сделаю я этот ремонт».

Она сидит на кухне напротив единственной оклеенной «новыми моющимися обойками» стены с телефоном в руках и боится пошевелиться. Дом на окраине поселка, связь плохая: за столом – ловит, к двери подойдешь – нет.

Двадцать лет назад на Лену смотрели как на умалишенную. «Зачем тебе это надо?!»

34 года, молодая еще, красивая, в аэропорту Домодедово на повышение пошла – и вдруг бросает все: сначала в декрет вместо дочки-школьницы собирается, а потом и вовсе заявление об увольнении приносит. Меняет вполне благополучную жизнь в подмосковных Луховицах на скитание по деревням и селам, по убогим домишкам и храмам с больным внуком на руках. Потому что «надо же Диму учить где-то».

Дима родился сильно недоношенным, весом меньше килограмма. Странно, что вообще выкарабкался. Две остановки сердца, кровоизлияние в мозг, у него даже сетчатка глаз полопалась – Димка совсем ослеп, ни разу не увидев доброе Ленино лицо. Добавьте сюда грубую задержку развития, аутизм, приправленные диким желанием жить – в общем, никто бы не удивился, если бы он однажды исчез за стенами ПНИ. И все вокруг притворились бы, что такой мальчик и не рождался вовсе. С глаз долой, как говорится… Благодаря одной Лене Димка не сгинул, как десятки и сотни таких же невезунчиков. Его любят и дорожат так крепко, как только можно.

«Когда Диму перевели из роддома в Подольск, в отделение недоношенных, я сразу после смены из аэропорта – к нему. Мне его тогда впервые показали. Врач тоже подумал, что я мама. Говорит: «Это сын полка. Все его бросили». Я отвечаю: «Нет, не все. Я не бросила».

Больше месяца Лена возила в отделение пакетами дорогие лекарства. Те, которые нельзя было купить в аптеках, доставала их через коллег, летающих за рубеж. Последний пакет направленному на выписку Диме уже не пригодился. Отдала его врачам со словами: «Возьмите. Возможно, это сохранит кому-то жизнь».

Она вынесла из отделения Диму на руках и никому больше не признавалась, что она – бабушка. Возвращалась домой и знала: это ее ребенок. А никто за двадцать лет и не пытался у нее Диму забрать. Во всяком случае, до последнего времени.

Недавно Дима развеселил. Прогорланил на весь дом: «Стратегические ресурсы страны». Лена долго хохотала, всем хвалилась, что Дима хоть «брайля» и не освоил, зато про стратегические ресурсы уже знает. Он же до десяти лет молчат, как рыба в Шатском водохранилище. Врачи не могли понять, почему.

С тех пор Дима говорит. Черпает вдохновение из телевизионных новостей, песен Хабиба, рэпа и боевиков. Кричит потом: «Руки в гору, мордой в пол!»

А вот живые незнакомые голоса его пугают. Еще не любит, когда Лена ставит на дрель насадку для чистки стен от побелки и жужжит ею на весь дом. Приходится ей ради Димкиного душевного равновесия орудовать шкуркой. Долго, нудно, пыльно. Обещает после кухни выйти в коридор.

Маломальский ремонт пока только в Диминой комнате. Кровать, блокпост из тумбы, преградившей ему путь к телевизору. Телик – под самым потолком.

«Это третий по счету. Повесила высоко, чтоб Дима не разбил, когда его накроет агрессия». Дима, переросший ее на целую голову, в очередном припадке крушит все вокруг, кусает свои руки в кровь, лупит Лену до синяков. Чтоб в такие минуты дать ему лекарство, она надевает кофту потолще: хоть какой-то шанс, что не прокусит.

Снова фото. Сорванные карнизы, мебель вдребезги. «Дима постарался, а в опеке говорят, ремонт нам нужен. Так он после каждого весеннего обострения нужен. Но я сделаю, обязательно сделаю».

Про Лену можно написать книгу. А лучше сразу снять фильм.

«Ой, а я снималась в сериале «Лесник», - читает она мысли. – Причем в трех сериях. Дима был со мной на съемочной площадке». Кидает совместные фото с актерами. Дальше – ссылку на свой заброшенный кулинарный блог, где делилась рецептами тайских супов и маринованных яиц. Рассказывает, как была избрана старостой в деревне Слобода и боролась с несанкционированными отключениями воды, и как восемь лет назад нежданно-негаданно встретила того самого и вышла замуж – «Живем сейчас порознь, у Валеры работа. Он скоро отпуск возьмет и приедет, хоть полки поможет повесить». За двадцать лет скитаний по городам и весям Лена не растеряла друзей молодости и сберегла добрые отношения с дочками. Сильная женщина, чего уж там.

А тут не червяк. Тут целый живой человек.

«Зачем тебе это надо?» Этот вопрос она не слышит уже двадцать лет, но по-прежнему чувствует его спиной. Есть негласная практика: такие, как Дима, попадают в ПНИ и их имена стираются из всех летописей, они не будят соседей истошными криками по ночам, не заставляют окружающих стыдливо отводить глаза, не ломают родственникам жизни. Система четкая, но Лена в нее не вписалась. И не только потому, что променяла свою жизнь на жизнь рослого худого вечного младенца.

Сейчас она пытается оформить постинтернатную опеку еще над двумя девчоночками – Гелей и Олей. Их когда-то взял из детдома дядя мужа, а потом он умер и девочки остались, в общем-то, никому не нужны. Им по 18, но тянутся к Лене, в гости к ней едут при любом удобном случае. И не пугают их мешки со штукатуркой и ободранные стены.

А дом… теплый, без плесени по углам – и это главное. В нем кроме особенного Димы живет чилийская белочка дегу, собаки и коты. Тут пахнет пирожками, и прописалась безусловная любовь.

Профессора из Института коррекционной педагогики очень удивились бы, увидев, как Дима, раскачиваясь на своей кровати, однажды пробормотал себе под нос: «Спасибо за все». И как Лена ответила: «Ты – мой смысл».